Третье царство - Гудкайнд Терри

После минутного раздумья Саманта, наконец, вернулась к насущному вопросу.

— Но как это возможно — отгородить полулюдей от старения? Они ведь не живут под воздействием такого заклинания, как вы описали.

— Это следствие применения магии Ущерба...

— Но только волшебники древности, создавшие полулюдей, владели магией Ущерба, верно? Сейчас ни у кого нет таких способностей.

— Даже сегодня есть несколько людей, которые могут использовать эту сторону дара.

Ричард не стал упоминать, что он сам один из них. По крайней мере, когда его дар отзывается. Саманта выглядела удивленной, так что он просто продолжил объяснение.

— В нашем случае Благодать изменили магией Ущерба, что повлекло за собой установление связи с подземным миром. Именно так их старение и было замедлено.

— Подземный мир? Но каким образом связь с ним может повлиять на процесс старения?

— Наша жизнь имеет пределы — мы рождаемся, живем и затем умираем, — но будем мертвы всегда, верно?

— Верно, — уступила Саманта, смущенно кивнув. — И?

— Получается, мы живем ограниченное время, но после смерти нас ждет вечность, а ее невозможно измерить. Только жизнь позволяет понять границы времени. Для душ время начинается в царстве смерти, когда мы уходим из жизни, и так же начинается сама жизнь, когда появляемся на свет. С той лишь разницей, что жизнь имеет конец, поэтому можно определить, насколько долгой она была. В подземном же мире существует только одна точка отсчета — когда мы умираем. С этого момента измерить время уже невозможно. Вот почему в Благодати жизнь имеет начало в Сотворении и оканчивается в смерти. Но, оказавшись в мире мертвых, души остаются там вечно.

Саманта все еще была в замешательстве.

— Но ведь это и есть тот момент, с которого там начинается время.

— Да, но это лишь начало. Можно сравнить с попыткой измерить длину веревки, у которой только один конец. Если ты никогда не сможешь увидеть другой конец, потому что она бесконечна, то как сможешь определить длину? Жизнь можно измерить от начала и до конца. Смерть же бесконечна.

Саманта зажмурилась, стараясь представить себе все это.

— Каждый прожитый день, — продолжил Ричард, — уменьшает количество нам отпущенных, поэтому время значимо и важно. Жизнь драгоценна, а значит, драгоценно и время. Ведь именно им оцениваются такие вещи, как любовь. Мы дарим нашу самую большую ценность — время и жизнь — тем, кого любим.

— Никогда не думала об этом в подобном ключе. Я знаю, насколько дорожила проведенным с родителями временем и как сильно мне его не хватает. Так что насчет времени в подземном мире?

— Умерев, человек остается мертвым навсегда. Следовательно, души в подземном мире не стареют, не ощущают, как истекает их время, ведь ему нет конца. Они остаются мертвыми вечно. Поэтому в подземном мире и день, и тысяча дней, и даже миллион ничего не значат по сравнению с бесконечностью. А так как смерть неизменна, и мертвыми остаются вечно, понятие времени в подземном мире теряет свою актуальность.

— Но какое все это имеет отношение к длительности жизни полулюдей?

Ричард приподнял бровь.

— Время для мертвых бесконечно. А у полулюдей нет души — эта их часть уже мертва, — и они, вопреки законам Благодати, живут в третьем царстве, где свои законы. Там жизнь и смерть существуют одновременно, без какого-либо разделения, что позволяет им переплетаться самым неожиданным образом. В каждом из полулюдей заключено третье царство, а значит, и смерть — вот почему время для них течет иначе. Видимо, творцы императора Сулакана использовали связь с миром мертвых, чтобы люди, превращенные в оружие, жили как можно дольше и служили его целям. Сулакан был живым и ценил время, поэтому использовал противоположные стороны жизни и смерти, чтобы управлять временем в своих целях.

Саманта удивленно смотрела на Ричарда.

— Все это достаточно сложно понять.

Ричард кивнул, осознавая, что он видел такие вещи, которые девушка еще не могла представить и с трудом понимала.

Ему тоже было сложно все это осознать. Из-за Лесной девы он и Кэлен несли в себе смерть, а значит, оба принадлежали третьему царству. Но разница заключается в том, что они долго не проживут. Крик Лесной девы нес в себе смерть, и подземный мир рано или поздно призовет то, что ему принадлежит.

— Я знаю, — сказал Ричард спокойным голосом. — Должен признаться, мне тоже достаточно сложно это понять.

Когда Ричард вновь занялся переводом вырезанных на стене символов, Саманта стала терпеливо ждать, наблюдая, как он, время от времени, проводил пальцем по особенно сложным элементам.

— Что еще там написано? — спросила девушка, когда ее терпение иссякло.

Ричард провел рукой по лицу.

— Ну, здесь много говорится о том, что император Сулакан хотел превратить как можно больше человек в эту новую расу нелюдей, чтобы они, живущие вне времени, могли служить его целям. Еще он планировал сразу же устранять любого, кому не понравится его грандиозный план, и в первую очередь — одаренных.

Саманта хмуро взглянула на Ричарда.

— Что за грандиозный план?

Перейдя к следующей строке, Ричард прочел ее дважды, убеждаясь, что понял написанное правильно.

— Ну? — спросила Саманта. — Вы можете прочитать или нет?

Ричард тяжело вздохнул.

— Могу. Мне сложно поверить в написанное, но прочитать я могу. Неудивительно, что люди Нового мира были согласны даже на войну, лишь бы его остановить.

— Почему? О чем же там говорится?

— Здесь написано, что император Сулакан хотел объединить весь мир в, как он его назвал, Народный Альянс, с ним во главе.

Сражаясь с Древним миром, Ричард сталкивался со схожими деспотичными идеями о высшем благе, которое важнее жизни отдельного человека. Вера в это высшее благо всегда сводилась либо к подчинению власти тирана и принесению жертв, либо к смерти, и на деле требовала уничтожения всех несогласных, чем демонстрировала нетерпимость, как и прочие подобные верования.

Ричард думал, что со смертью последнего императора Древнего мира борьба, наконец, окончена. Теперь он в этом не так уверен. Где творится добро, устанавливается мир или процветание, всегда появляется зло и старается уничтожить их. Сколько бы ни существовало человечество, будут и думающие, что их видение лучшего мира предусматривает убийство всех несогласных.

Теперь стало очевидно, что начатая так давно Сулаканом битва — не окончена, а созданное им оружие — полностью не уничтожено. Часть такого оружия, выпущенного в мир живых, давным-давно оградили барьерами и границами, где они дожидались возможности вновь вступить в бой. Как и другие, этот барьер, в конце концов, тоже пал.