Пламя над бездной - Виндж Вернор

Йоханна открыла глаза и уставилась на тварь:

– Будь ты проклят!

Глянула в другую сторону и завизжала. Свора в другой гондоле катамарана собралась вместе. Головы их на гибких шеях высовывались из кучи, глаза отливали красным в свете низкого солнца. Стая крыс или змей молча глядела на девочку – и неведомо с каких пор.

При ее крике головы вытянулись вперед, и вопль повторился. За ее спиной ее собственный голос закричал:

– Будь ты проклят!

Еще откуда-то раздавалось «Мам! Пап!». Йоханна снова вскрикнула, и они снова вернули вопль эхом. Подавив ужас, она застыла в молчании. Чудовища полминуты дразнили ее, повторяя слова, которые, верно, подслушали в ее бреду. Увидев, что она перестала пугаться, они бросили имитировать человека и снова забулькали, зашипели, словно две стайки о чем-то переговаривались. Наконец ближняя четверка закрыла данник и упрятала его в сумку.

Шестерка зверей рассыпалась. Трое перескочили в другую гондолу, крепко схватились когтями за борт и высунулись наружу, вперед. В этот миг они были очень похожи на собак – крупных собак, которые высовываются из окна машины и принюхиваются ко встречному потоку воздуха. Длинные шеи вертелись туда-сюда. Каждые несколько минут кто-то опускал голову к воде, исчезая из виду. Пьют? Рыбачат?

Рыбачат. Голова взметнулась, швырнув на дно лодки что-то маленькое, зеленое. Остальные три зверя свели носы вместе и схватили эту штуку. Она успела углядеть тонкие ножки и блестящий панцирь. Одна из крыс придержала добычу пастью, а две другие разорвали на части, действуя с непостижимой точностью. Стая казалась единым существом, каждая шея была как щупальце с парой челюстей. Ее затошнило от этой мысли, но вырвать оказалось нечем.

Рыбалка продлилась еще четверть часа. Звери поймали по крайней мере семь зеленых созданий. Но не стали есть; во всяком случае, не всех. Расчлененный улов побросали в небольшую деревянную миску.

Две стаи снова побулькали между собой. Один из шестерки взял миску в пасть и прокрался по релингу. Четверо рядом с Йоханной сбились в кучу, словно приближение незваного гостя их напугало. Только после того, как миска была поставлена на скамейку гондолы и другой зверь вернулся на свою половину катамарана, четверка разомкнула морды.

Одна из крыс четверки заглянула в миску, взяла ее за край и направилась к девочке в сопровождении сородича. Йоханна сглотнула слюну. Что за пытку ей готовят? Желудок свело, и не от ярости. Она уставилась на миску: никак они ее кормить собрались?!

Солнце как раз вынырнуло из туч на севере. Низкие полосы света напомнили ей осенний вечер после недавнего дождя: темное небо высоко над головой, но все блестит и сверкает. Шерсть у зверей оказалась роскошная, густая. Один зверь подсунул Йоханне миску, другой опустил морду внутрь и вытащил… что-то зеленое, скользкое. Осторожно придерживая «лакомый кусочек» самым краем длинной пасти, существо обернулось и поднесло девочке зеленую гадость.

– Нет! – отшатнулась Йоханна.

Существо замерло. Мгновение девочка ожидала, что сейчас ответит эхо, но затем зверь уронил взятый кусок назад в миску. Первая тварь перенесла посудину на скамью рядом с девочкой. Метнула на Йоханну взгляд и выпустила из челюстей край миски. Девочка успела заметить острые блестящие зубы.

Йоханна смотрела на миску, а голод в ней боролся с отвращением. Наконец она высунула руку из-под одеял и опустила в миску. Головы вздернулись, стайки обменялись булькающими замечаниями.

Пальцы ее сомкнулись на чем-то мягком и холодном. Она вытащила его на солнце. Тельце – серовато-зеленое, бока блестят на свету. Звери с другой половины катамарана уже оторвали ножки и отгрызли голову. Ошметок в длину едва достигал двух-трех сантиметров, похожий на филе моллюска. Ей когда-то нравилась такая еда, но в приготовленном виде. Тут моллюск слабо дернулся, и Йоханна чуть не уронила его.

Поднесла к губам, облизала. Соленый. На Страуме, если съесть сырого моллюска, наверняка заболеешь. Ну почем ей знать, без родителей, без доступа к локальной комм-сети? Она почувствовала, как слезы текут по щекам. Выругалась, засунула это зеленое чудо в рот и попыталась прожевать. Мягкое, по консистенции – как сало и хрящики. Йоханна поперхнулась, выплюнула то, что не смогла проглотить, и заставила себя взять еще один. В конце концов она смогла съесть «моллюска». Теперь надо подождать и посмотреть, не вырвет ли. Она снова забилась под одеяла и ощутила на себе взгляды нескольких пар глаз. Булькающий гомон на той стороне катамарана возобновился. Один из зверей скользнул к девочке, неся в пасти кожаный мешочек с затычкой. Питьевую флягу.

Этот был крупнее остальных. Вожак? Тварь наклонила голову совсем близко, поднося к губам девочки горлышко фляги. Кажется, хитер; подходил к ней осторожнее всех. Взгляд Йоханны пробежал по его бокам. Шерсть на огузке ниже куртки в основном белая… глубоко рассеченная Y-образным шрамом. Это он убил папу!

Йоханна атаковала его без всякой подготовки; может, поэтому и сработало. Отпихнув флягу, она обхватила зверя за шею свободной рукой, перекатилась на него сверху, прижала к борту. Он был меньше ее и не настолько силен, чтобы сбросить с себя. Она чувствовала, что когти его рвут одеяла, но Йоханну почему-то не трогают. Она перенесла всю тяжесть тела на хребет твари, вцепилась ей в горло там, где сходились глотка и челюсть, и принялась колотить мордой о доски.

Тут подоспели остальные, навалились на нее, стали пихать мордами и тянуть челюстями за рукав. Она чувствовала, как дырявят ткань игольчатые зубы. Существа издавали жужжащий звук, пробиравший, казалось, до мозга костей, звук из ее видений.

Они вырвали сородича из ее хватки, оттащили; наконечник стрелы в груди вошел глубже, раздирая ее болью. Но кое-что она еще могла сделать – и сделала: Йоханна оттолкнулась ногами и боднула тварь под челюсть головой, так что зверь как следует хряснулся макушкой о борт. Существа вокруг девочки задергались в конвульсиях, и ее опрокинуло на спину. Все ощущения смыла боль. Ни ярость, ни страх не сдвинули бы ее с места.

Но уголком сознания она продолжала следить за четверкой. Она сделала им больно. Она им всем сделала больно. Трое пьяно шатались, издавая свистящие звуки, – на сей раз казалось, что звук шел из пастей. Шрамозадый зверь валялся на боку и сучил лапами. Она увидела, что на макушке у него рваная рана. Глаза твари заливала кровь, будто животное плакало красными слезами.

Тянулись минуты. Постепенно свист утих. Четверо кое-как собрались в кучу и снова зашипели. Возобновилось и кровотечение из ее груди.

Они глядели друг на друга. Йоханна усмехнулась врагам. Им можно сделать больно. Она сделала им больно. Ей стало так хорошо, как ни разу с момента высадки на планету.