Последняя любовь президента - Курков Андрей Юрьевич

Дальше едем молча. Сегодня опять наверняка прибежит начальник охраны полковник Потапенко и будет стонать: «Почему выезжали без кортежа, без мотоциклистов?» Ну и хер с ним! Меня сейчас заботит только одно: как бы министра внутренних дел Филина заставить доложить об обстановке в стране в очень сокращенной форме и без подробного перечисления успехов в борьбе с коррупцией в рядах милицейского министерства. Меня эти цифры уже начинают раздражать. «Восемьдесят тысяч триста сорок три сотрудника уволены, тридцать пять тысяч привлечены к административной и уголовной ответственности». Сколько же там работает, если сто пятнадцать тысяч можно спокойно выбросить из милиции, и она, милиция, еще в состоянии что-то делать? И сколько у нас мест в зонах? Это тоже хороший вопрос! Его я Филину и задам!

Генерал Филин, как оказывается, уже полчаса ждет своего часа. Увидев меня, он делает особую стойку, словно по его позвоночнику на несколько секунд пускают ток высокого напряжения. Этой особой натянутой стойкой его тело приветствует меня.

– Садись! – Я киваю ему на знаменитый диван майора Мельниченко.

Я знаю, что он не сядет. Военные и милицейские чины боятся этого дивана. Уж не знаю, чего в этом страхе больше: суеверия или боязни какого-нибудь подвоха с моей стороны. Они всегда садятся в кресло, стоящее рядом с диваном. Туда, в сторону кресла, и генерал Филин сейчас разворачивает свой тыл, чтобы можно было без особых лишних движений и разворотов опустить его на бежевый мягкий и пружинящий бархат.

– Ну что там у нас? – подбадриваю я генерала.

– По Запорожской обладминистрации ничего. – Он разводит руками. – Уголовный мир здесь ни при чем. Воры в законе по нашей просьбе сами все прочесывали. Возможно, замешаны гастролеры, какая-нибудь спецкоманда. Но никаких следов.

«Ишь ты, – думаю я. – О спецкоманде догадался! Не дурак!»

– Ладно, продолжайте, – киваю я. – Основные силы туда, на Запорожье!

– Да там уже две сотни следователей и оперативников работает!

За исключением запорожской загадки, обстановка в стране нормальная, обычная. Тридцать семь смертей на производстве, восемнадцать отравлений со смертельным исходом контрафактной водкой, три заказных убийства и тринадцать бытовых.

– А борьба с коррупцией в рядах? – Я задеваю его любимую тему.

Он просто расцветает. Рассказывает об аресте двух генералов и трех полковников, о раскрытии группы милиционеров, занимавшихся рэкетом на одесском вещевом рынке.

– Ладно, хватит. – Поднимаю ладонь, и он тут же замолкает. – Тут Мыкола, вице-премьер по гуманитарке, хотел с тобой кое-что обсудить. Найди для него минут двадцать. Хорошо?

– Конечно!

Как только дверь за генералом закрывается, я вызываю помощника.

– Слушай, – говорю ему я. – Только слушай внимательно! Я хочу пиццу с креветками и моцареллой. В чем хочешь принеси, но чтобы никто тут ее не видел! Понял? Даю тебе двадцать минут!

Он выскакивает из кабинета. Я присаживаюсь на диван майора Мельниченко и раскачиваюсь на нем вправо-влево, как ванька-встанька. У меня какое-то странно игривое настроение. Словно я сам еще школьник и только что сбежал с праздника Первого звонка.

Пиццу помощник принес в мешке из-под спецпочты. Целых полчаса я наслаждался тишиной. Просто приказал Коле Львовичу никого ко мне не пускать, а сам сидел на знаменитом диване и ел пиццу. И даже ни разу не удивился внезапности этого желания. Не попробовал вспомнить: а когда это я в последний раз ел пиццу с таким удовольствием. Странно.

Медосмотр прошел довольно быстро. Доктор сказал, что веснушчатость дальше не прогрессирует и что кожа, судя по анализам, здоровая. Послушав сердце, он только удовлетворенно кивнул. Так что визит молоденькой китайской массажистки на фоне медицинского осмотра выглядел праздником активного отдыха. Массаж она делала мне в отдельной комнате, тут же на втором этаже. Делала с жесткой, проникающей внутрь тела нежностью. Меня удивляло, насколько острыми казались моей коже ее ладони. И запах миндального масла смешался с ее запахом. Минут двадцать она заряжала мое тело физической энергией. В какой-то момент я понял, что зарядка закончилась: еще немного, и у меня от излишней бодрости сорвет крышу.

– Хватит! – строго сказал я, лежа на животе и развернув голову к массажистке.

– Бухао? – испуганно спросила она.

– Хао-хао, – успокоил я китаянку.