Красное колесо. Узел IV. Апрель Семнадцатого - Солженицын Александр Исаевич

Всё их начальное совещание в Таврическом было 15 человек —Временный организационный комитет, а надо было привести в движение 150 миллионов крестьянства, пропорция в десять миллионов, — и сроки революции не ждали: чтобы голос крестьянства прозвучал — надо было управиться собрать крестьянский съезд за 3 недели, к 1 мая. Возможно ли это при российских пространствах? Но и другого выхода не было.

А в те же недели во многих губерниях уже проходили губернские съезды и испытывали те же трудности российских пространств, бездорожья и деревенской темноты, например в Самарской губернии крестьянский съезд был составлен наполовину из городских жителей. Все эти съезды охотно принимали резолюции, подготовленные социалистами тех губернских городов, где происходили.

Земля не ждала, время не ждало, всероссийский съезд крестьянства должен был срочно состояться! — но как же собрать его и при всей эсеровской энергии?

Предполагали выбирать (с 18-летнего возраста, оба пола, и всеобщие равные тайные выборы) одного депутата на 150 тысяч крестьянского населения, и так 1000 депутатов представят всё 150-миллионное крестьянство, волости выбирают выборщиков на уездные съезды, а на губернских съездах избираются сами депутаты, причём, конечно, допустить, что выбраны могут быть не обязательно крестьяне — а также и посторонние, но способные защищать интересы крестьянства и заслуживающие доверия его. Однако именно эту процедуру и невозможно было выдержать: выборов по всему российскому крестьянству не провести и за год, пропустишь всю революцию. Стали искать более коротких путей. Во-первых, взять депутатов от крестьян, проживающих в столицах. Например, в петроградском гарнизоне уже создались свои батальонные и даже ротные „советы крестьянских депутатов” — так пригласить депутатов от них. Затем — пригласить крестьянских депутатов от Действующей армии. А вот известный эсер Пьяных (прежде приговорённый к каторге за причастность к убийству священника), освобождённый революцией из Шлиссельбурга, — успел съездить на родину и вернулся как депутат Щигрского уезда. Или, вот, явился некий Мазуренко из волости и настаивает на своих правах защищать интересы всей Донской области. Хотя и смахивает на самозванство, но приходится принимать и таких. Из тех депутатов, которые уже приезжают в Петроград, пусть образуется Совет пока временный, а позже он будет заменён постоянным. Пусть организация Совета Крестьянских Депутатов будет пока несовершенна. Да в состав Совета войдут с решающим голосом и члены Организационного бюро, и все 15 докладчиков, а может быть и другие приглашённые лица.

Но даже и такой способ созыва съезда был медленен. Не хватало интеллигентных сил. Надо было создать, посчитали, 12 подготовительных комиссий, из кого их составлять? А — средства? На какие деньги собирать съезд? Временное правительство не финансирует, значит — самообложение всего организованного крестьянства через волостные и сельские сходы? — на это тоже год. Через кооперацию? через земства? сбором пожертвований через объявления в газетах? Но ходатайствовать по крайней мере о бесплатности почтовых и телеграфных сношений оргбюро, типографий, железнодорожных проездов и освобождения сотрудников от воинской повинности.

Всякое дело, проворачиваемое в реальном государстве, удивительно быстро обрастает вот такими неисчислимыми осложнительными мелочами, — это, правда, намного-намного трудней, чем произнести хорошую зажигательную речь. И тем не менее, черезо все немыслимые трудности творится великое дело: вот собирается первый свободный крестьянский парламент!

Сам Авксентьев тоже был эти недели перегружен множеством партийных вопросов, а вот — партия поручила ему быть председателем крестьянского съезда и сделать доклад об отношении к коалиции. И Авксентьев отработал стержень аргументации: стали множиться угрожающие признаки, впечатление распада российского государства, и демократия должна вступить в управление государством. Чернов трунил, что никаких признаков распада в России не видно,— но Авксентьев не думал так, его посещала и тревога.

Тем временем организационное бюро съезда уже начинало собираться в Народном доме на Кронверкском, еле подлеченном после пребывания пулемётного полка, и теперь отданном под крестьянский съезд. Доклады уже распределили между собой: Чернов — о судьбе земли, Фондаминский — отношение к войне, Гоц — отношение к Совету рабочих депутатов, Питирим Сорокин — к Учредительному Собранию, Мякотин — к демократической республике и федерализму. А социал-демократы совсем не имели тут веса, даже не пытались встревать и тягаться с народниками.