Чертово колесо - Гиголашвили Михаил

Первый, кого они увидели в аэропорту Пулково, был Черный Гогия, который, невесть как оказавшись в Ленинграде, умудрился потерять не только все деньги, но и плащ, и теперь в ломке валялся на скамейке, поджидая тбилисский рейс, в надежде встретить знакомых, занять деньги и как-нибудь вернуться домой. Сатана, когда-то сидевший с ним в ростовской колонии для малолеток, решил забрать его с собой.

Из аэропорта отправились прямо на Кузнечный рынок. У них еще оставался опиум, отнятый у Рублевки, но Сатана считал, что чем кайфа больше — тем жизнь лучше, и настоял взять его любимый чистый кодеин, который он ласково называл «пуриа». Они накупили на рынке тысяч на пять кодеина, сняли в гостинице люкс. В их планы вовсе не входили встречи с соотечественниками, поэтому поселились не в «Прибалтийской» или «Октябрьской», а в «Ленинграде», где иностранцев больше, чем советских. Черный Гогия, выпив первый лошадиный заход, улегся на диван и больше не вставал, время от времени открывая глаза и подмолачиваясь тем, что лежало перед его носом на тумбочке. Сутки они отсыпались.

Переодевшись во все новое, приятели отпустили Гиту в гриль-бар, причем Сатана приказал ей присмотреть какого-нибудь фраера побогаче, чтобы бомбануть его потом, но Нугзар покрутил пальцем у виска:

— Ты что, спятил? Для чего нам это? Да еще тут, в гостинице? Никаких фраеров! Сиди со своей парикмахершей и пей кофе. А проголодаетесь — поешьте что-нибудь, деньги у тебя есть…

Отправив Гиту, они сделали круг по вестибюлю, купили у швейцара американских сигарет и вошли в ресторан. Уселись за столик, свистнули официанта и заказали ему, что попало. Нугзар есть не мог, он только посматривал на еду. Сатана молол крепкими зубами все подряд и нагло осматривался.

— Как ты под кодеином можешь столько есть? — привычно удивился Нугзар. — Мне кусок в горло не лезет.

— Э, какие слова говоришь, друг? Хорошо, никто из зоновских не слышит! Кусок! Лезет! В горло! — отбрыкнулся Сатана, осматриваясь. — Почему русские бабы такие красотули, ништяковские бикси, а мужики — такие уроды и козлы? Курносые, как поросята, хрю-хрю-хрю, — захрюкал он, безуспешно пытаясь пальцем задрать кончик носа вверх.

— Всякие есть.

Вскоре объявилась жертва — сама подошла и пригласила Сатану на белый танец. Была она хрупка, миловидна, на высоких каблучках, в светлом платье, и Нугзар, глядя на это платье, представил себе, во что оно превратится, если девушка будет иметь глупость подняться с Сатаной в номер. Впрочем, она была обречена и без своего согласия.

Тут в ресторане потушили свет и началось что-то дикое. Появились маленькие косоглазые то ли бурята, то ли эвенки, в шубах, с гонгами, трубами, хула-хупами, бубнами и живым веселым медвежонком в наморднике, который привел в полный восторг сидевших в зале иностранцев.

— Гор-би! Гор-би! Пе-ре-строй-ка! — скандировали они. — Хоп-хоп, гор-би!

Буряты во главе с шаманом побросали на пол хула-хупы, встали в них и начали под бой бубнов бесконечный танец. Медвежонок вертелся в центре зала. Официанты забегали быстрее, стали разносить горячее, а Нугзар, удобно устроившись в кресле и полузакрыв глаза, вернулся мыслями к утренней встрече…

Утром он был один — Гогию можно не считать, Гита спустилась в бассейн, Сатана еще не вернулся от какой-то шведки, которую он ночью подцепил прямо в лифте. Шведка восхищенно смотрела на него и что-то шептала своему флегматичному белобрысому спутнику с трубкой и в шортах, который со смехом переводил: «Маргрет говориль, что она… э… удивиль… и… э… такая мушчин не видаль на свой шизнь!» Чем закончилась эта встреча для любознательной Маргрет — оставалось лишь предполагать.

Нугзар сидел у окна, глядел на желтые блики Невы. Удача в квартире гинеколога давала возможность многие месяцы не думать о деньгах, и Нугзар был спокоен. Он позвонил своему другу детства и подельнику, Тите, давно уже уехавшему подальше от тбилисского угрозыска. Тите обосновался в Ленинграде, женился и крутил какой-то винно-шашлычно-видеобизнес. Он обрадовался, услышав голос Нугзара, и сразу попросил о встрече.

Через час они встретились у залива. Поболтали о том, о сем. Тите поведал, что есть один кооперативщик, с которого можно и нужно взять куш:

— Я бы и сам взял, но, видишь, форму потерял — жена, дети, не тот уже, в общем. А ты, я вижу, в полете, тебе это раз плюнуть: вывези за город, облей бензином и зажигалкой пощелкай…