Пламя над бездной - Виндж Вернор

Наездники отцепились друг от друга. Она схватилась за корпуса тележек, и трое, растянувшись в цепочку, зависли над шлюзом. Тележка Синепанциря зацепила девушку: он опрометью ринулся в люк. От удара Равну закрутило и припечатало о Зеленожку, а саму наездницу подкинуло вверх. Все словно во сне. Где ты, паника, когда нужна? Держись крепче, держись крепче, держись крепче, бубнил чей-то голосок в сузившемся до предела сознании. Удар, толчок. Наездники тянули и пихали ее. А может, это корабль их всех тянул к себе. Как марионеток на единственной ниточке.

…В конце туннеля, в который превратилось зрение Равны, показался наездник и схватил кувыркающееся тело Фама Нювена.

Равна не заметила, как потеряла сознание. Следующее, что она помнила, это как судорожно глотает воздух, сплевывая рвоту, – уже в шлюзе. Вокруг успокаивающе сомкнулись плотные зеленые стены. Фам Нювен лежал на дальней стене, пристегнутый в контейнере первой помощи. Лицо его приобрело синюшный оттенок.

Равна неловко оттолкнулась и полетела через шлюз к Фаму Нювену. Какая тут неразбериха: место резко отличалось от всего ею виденного на пассажирских и спортивных кораблях. Но это ведь разработка наездников. По стенам раскиданы липучки-присоски, и к одному такому скоплению прикрепила свою тележку Зеленожка.

Они летели с ускорением около 1/12g.

– Мы продолжаем снижаться?

– Да. Если остановимся или поднимемся, нас раздавит.

Всем летящим сверху мусором.

– Синепанцирь пытается отвести корабль в сторону.

Они падали, как и всё вокруг, но пробовали маневрировать, увиливая из-под особо крупных обломков. До столкновения с Земстороньем еще оставалось время. По корпусу временами что-то скрежетало и звякало. То ли ускорение уменьшалось, то ли вектор смещался. Синепанцирь увиливал от крупных обломков… но не всегда удачно. Раздался протяжный надсадный стон, завершившийся гулким ударом, и помещение чуть повернулось вокруг Равны.

– Бррап! Я потерял шип ультрадвигателя, – пожаловался Синепанцирь. – А еще два уже повреждены. Пожалуйста, пристегнитесь, миледи.

Через сто секунд они влетели в атмосферу: вокруг корабля что-то зашипело, почти на грани слышимости. Для такого судна это все равно что трубный глас: маневрировать в атмосфере корабль был способен не более, чем пес – перепрыгнуть луну. Шум становился громче. Синепанцирь вел корабль на глубину, стараясь избавиться от летящего вокруг мусора. Сломались еще два шипа, потом всех придавило ускорением по главной оси. «Внеполосный-II» вырвался из гибельной тени Причалов и стал быстро подниматься, выходя на инерциальную орбиту.

Равна смотрела в окна поверх веточек Синепанциря. Они только что миновали терминатор Земсторонья, летя по инерциальной орбите. Снова в свободном падении, но траектория полета закручивалась сама в себя, избегая столкновения с крупными твердыми объектами, такими, например, как само Земсторонье.

О космических полетах Равна знала не больше, чем можно было ожидать от заядлой путешественницы и любительницы адвентюр. Было, однако, ясно, что Синепанцирь совершил чудо. Когда девушка попыталась его поблагодарить, наездник просто покатался туда-сюда по липким присоскам, мерно жужжа про себя. От смущения? Или просто отключился от разговора, как это им свойственно?

Зеленожка отозвалась вместо него, застенчиво, но и с гордостью:

– Знаете ли, дальнерейсовой торговлей мы на жизнь зарабатываем. Если вести себя осторожно, жизнь эта течет себе мерно и спокойно, но так или иначе – сквозь узкие места. Синепанцирь все время тренируется, программирует свою тележку на случай любой мыслимой передряги. Он мастер своего дела.

В повседневной жизни наездники казались нерешительными, а когда пришлось туго, они действовали без колебаний. Равна задумалась, чей вклад тут больше: наездника или тележки?

– Гррамп, – пробормотал Синепанцирь, – да мы не прошли узкое место, я просто отсрочил проход. У нас несколько шипов поломаны. А если не сумеют самовосстановиться? Тогда что делать? На Земсторонье все разрушено. Вокруг на сотню радиусов полно обломков. Не таких плотных, как рядом с Причалами, но скорость у них куда выше. – («Нельзя ожидать безопасной навигации в условиях, когда по случайным орбитам носятся миллиарды тонн мусора».) – А в любую минуту могут налететь твари Искажения, пожирая все живое.

– Уркк! – Щупальца Зеленожки застыли в комичном беспорядке. Секунду она что-то шелестела самой себе. – Ой, ты прав. Я забыла. Я думала, мы уже в космосе.

«В космосе, да, но на полигоне для стрельб». Равна глянула в окна рубки управления. Они летели над дневной стороной планеты, километрах в пятистах над главным океаном Земсторонья. Космос над размытым синим горизонтом не полыхал и не сверкал.

– Не вижу признаков битвы, – с надеждой сказала Равна.

– Извините.

Синепанцирь сменил картинку в окнах на более интересную. Основную часть экрана занимали бессмысленные для Равны сводки систем навигации и ультраслежения. Глаза ее замерли на данных из медблока: Фам Нювен снова дышит. Корабельный автохирург полагал, что его удастся спасти. А еще всплыло окно состояния систем связи: картина атаки в нем была устрашающе ясна. Локальная сеть развалилась на сотню стонущих фрагментов. С поверхности планеты долетали лишь голоса автоматов, моливших о медицинской помощи. Грондр тоже там был. Равна заподозрила, что даже оперативники рыночной разведки погибли. Что бы ни ударило по Земсторонью, последствия атаки оказались даже смертоносней, чем на Маршрутизаторе. В ближнем космосе попадались редкие выжившие на кораблях и осколках хабитатов, но траектории не сулили им ничего хорошего. Без массированной и скоординированной подмоги им настанет конец за считаные часы, если не минуты. Директора Организации Вриними погибли, разрушились, не успев даже сообразить, что случилось.

Беги, молил Грондр, беги.

За пределами системы еще шла битва. Равна видела, как сыплются сообщения от сетей обороны Вриними. Без контроля и координации некоторые продолжали сражаться с флотом Искажения. Свет этих битв долетит сюда много позднее, чем защитников разобьют, гораздо позже, чем явится сам враг.

«Сколько нам осталось? Минуты?»

– Бррап! Гляньте на данные трассировки, – сказал Синепанцирь. – У Искажения почти четыре тысячи кораблей. Они просто сметают защитников.

– Но там же почти никого не осталось, – сказала Зеленожка. – Остается надеяться, что не все они мертвы.

– Нет, не все. Я вижу, как улетают несколько тысяч кораблей. Те, у кого есть смысл и силы бежать. – Синепанцирь поездил взад-вперед. – Увы! Смысл у нас, конечно, есть… но гляньте на данные по ремонту. – Одно из окон растянулось, заполнилось цветными узорами, которые для Равны мало что значили. – Два шипа все еще сломаны и восстановлению не подлежат. Три частично починились. Если не залечатся до конца, мы тут застрянем. Это неприемлемо! – Голос из вокодера поднялся до визга. Зеленожка подкатилась ближе и сплелась с ним ветками.