Красное колесо. Узел IV. Апрель Семнадцатого - Солженицын Александр Исаевич

Но даже такого простого делового решения нельзя просто принять: Красиков (всё же нахальные эти большевики) начинает требовать, чтоб на этом завтрашнем совещании могло присутствовать не одно бюро, но все желающие члены ИК.

Чернов посматривал вокруг с усмешкой: 80 из 90 этих членов ИК – революционеры без году неделя, никто их в революции никогда не слышал, не знал, а теперь они хотят всем управлять. Но так как самые шумливые – интернационалисты-циммервальдисты, то Чернов удержался против них выступить: уж он-то и есть коренной циммервальдист, вместе с их Лениным.

Но – что?? Теперь они поднимают вопрос о перевыборах бюро! Неделю назад выбрали – и уже переизбрать? Почему? зачем? Просто – рвутся к власти. Ну, нахалы.

При европейской успокоительной широте черновских взглядов – ему так дика эта дёрганая обстановка здесь.

И долго длится шум, неразбериха, вскакивают, трясут друг друга за грудь: переизбирать? не переизбирать? И не заставишь их умолкнуть!… Только на том и уговорились, что весь вопрос снова будет поставлен на одном из ближайших заседаний.

После этого хватились, что мало удержать петроградский гарнизон, – а все гарнизоны окрестностей? Ораниенбаума, Стрельны, Гатчины, Красного Села, и самый кипучий Кронштадт? Надо составить для них всех удерживающую радио-телефонограмму: не отправлять в столицу войск без письменного приглашения Совета! И – передавать скорей!

А по всей России, местным советам и гарнизонам – тоже ведь надо? Воздержаться от самостоятельных выступлений, спокойно ждать указаний от Петроградского Совета.

Но в девяносто голов не составишь, надо и для этого назначить комиссию. Назначили: Стеклова, Эрлиха и Сталина. (Тихий, прибитый – и до чего ж комично прилеплена к нему кличка, лягушка дуется до вола.)

Ещё надо и Линде призвать, отчитать за вчерашний авантюризм.

„Разъяснения” от правительства всё не слали. А тут – зазвонили телефоны. Телефоны – со всех заводских окраин, а сообщение одно: рабочие того, другого, третьего, четвёртого завода бросают работу по распоряжению ИК! – и идут манифестировать в центр!!

– Какое такое распоряжение ИК? – кричит в трубку Скобелев. – Мы такого не давали! Сейчас произведём расследование!

Но – поздно расследовать! Со всех соседних телефонов то же самое: рабочий Питер подымается!

Здорово неуютно стало тут…

Однако за Невской и за Нарвской заставами ещё сохраняется спокойно.

А вот с Выборгской, с Васильевского повалили – да с оружием!

С ору-жием?! Да это ж провокация! Кто распоряжается? Товарищи, из членов ИК ведь никто…?

Где же наша власть??

Опять звонят: с Выборгской стороны и из Новой Деревни – к центру идут большие манифестации с оружием! и требованием отставки правительства!!

А на Невском – демонстрации в пользу правительства.

Что делать? надо не дать им столкнуться! Надо остановить выборгских рабочих.

Поедет – сам Чхеидзе и Скобелев, их не посмеют не послушать!

Но выскакивает Гиммер на средину комнаты:

– Товарищи! Но право манифестаций есть одно из ныне завоёванных, общегражданских субъективно-публичных прав! Его нельзя ни отменять, ни ограничивать. Вы не имеете права лишать массы возможности подать голос! Пусть сперва правительство запретит манифестации буржуазии и невской публики, враждебные демократии!…

Задержал. Дискуссия.

Два раза позвали к телефону и Чернова – с тех заводов, где образовались эсеровские комитеты: как вести себя?

– Пробовать остановить.

– Тогда потеряем авторитет. Они уже подняты и всё равно идут…

Верно. Если сейчас не согласиться с начавшимся движением – можно оторваться от масс.

Миг исторического решения вождя!

– Тогда присоединяйтесь и возглавьте, с циммервальдскими лозунгами.

В конце концов, рабочие выступления говорят о силе и зрелости народного движения. Значит, как же силён в массах дух интернационализма?

А с Московской заставы сообщают…

Жуть.

Чхеидзе, Скобелев и Войтинский в открытом автомобиле встретили голову многотысячной выборгской колонны – на Марсовом поле. Впереди каждого завода – вооружённая рабочая милиция, это кто-то же здорово успел организовать, и плакаты уже готовы – „Долой войну!” – „Долой Временное правительство!” – „Вся власть Советам!” – „Война войне!”

А в задних рядах – работницы, некоторые – и с чайниками в руках, как берут их на работу, и теперь с собой.