Красное колесо. Узел IV. Апрель Семнадцатого - Солженицын Александр Исаевич

Поднялся с грозным блеском, острота бородки и обещающая острота глаз через блещущее пенсне. И как выстрелил зарядом гнева:

— Но ведь это — трагедия!! Ведь Милюков был — символ верности русского народа союзникам! Что мы делаем? Почему мы уступаем? А взамен придут те, кто согласятся на опозоренье России? Это будет уже не наша внешняя политика! Это уже будет акцент на скорейшем окончании войны любой ценой. А немцы пусть перебрасывают войска на Запад, позже расправятся и с нами. Давить на союзников, чтоб через две недели мир, — вот чего хотят социалисты. Чего стоит эта выработанная с ними вчерашняя декларация нового правительства? — это полная победа Совета и насилие над нами. Бессмысленное „без аннексий и контрибуций” стоит там пунктом первым и как главная задача. Только что не немедленный пересмотр договоров — но „подготовка к новому соглашению”, — это то же самое! В этом и смысл унизительной „личной перемены”, на которую нас толкают: отказ России ото всех прав, которые обеспечены нам международными обязательствами. Но безопасность Чёрного моря и развитие русской торговли — это не империализм! Уход Павла Николаевича — это уже крушение единения с союзниками, — и такой исход мы считаем несчастнейшим днём нашей родины. Связь с союзниками нам сейчас нужна более чем когда-либо за эти три страшные года! Социалисты хотят не просто, чтобы Временное правительство честно выполняло договор с ними, — но служило бы всем их желаниям. Нет! Или пусть свои путы снимут — или правят сами! А быть на посылках — разве это достойно правительства великой России? Они — и сторонники коалиции — вы тянете Россию не только в бездну гибели, но в бездну презрения! Социализм — вреден для такой отсталой страны как Россия, достаточно было бы нам либеральной конституции. Хвалят Совет за новое воззвание к солдатам? Какой похвальный шаг! Но слишком поздно! Своими руками они развалили армию — и теперь уже не поможет их воззвание. Какой поворот сознания! — два месяца именно к этому призывали армию мы — так нас травили, нас громили из 12-дюймового орудия „Известий” как „буржуазию” и империалистов. А кто эти — „буржуи”? Все, кто носят чистый воротничок. Кто не добывает пропитания ручным трудом, новое название для интеллигенции. Если бы „буржуазия” были те, кто безмерно обогащается за счёт беспомощного народа. Нет, „буржуазия” — это мозг страны. Ругают „буржуазную” прессу, — а какая же подготовила революцию? „Буржуазное” — всё то, что не носит печати бессмысленного максимализма социальных фантастов. Левые газеты всё поносят „буржуа” да „буржуа”, — а сочиняют эти строки такие же буржуа: с тёплыми квартирами, обедами из трёх блюд, с горничными, кухарками, летом дача. Но они — „товарищи”. А ломовой извозчик, который непомерно дерёт за перевозку мебели, — это не буржуй? Нет!! Раз мы стали „буржуи” — то дело гиблое, и пусть они правят сами. Чего вы хотите? Ведь Россия была столетиями лишена элементов ума, знания, воли. И даже: Россия привыкла в своём несовершенстве видеть руку Промысла и свой особый путь. И вот эти варвары, одержимые духом разрушения, со сладострастием долгожданной мести уничтожают армию и ячейки государственного строя. У них нет ответственности за свои действия, они и нуждаются в разрушении: ведь народ не понимает идеи государства...

Категорически поправил пенсне. И категорически сел. Он, кажется, не докончил мысли? Или и так уже всё очень ясно?

Но нет. Рафинированный, всегда не простой, не свободный от надмения, Набоков вступил немногословно и отчётливыми фразами.

Да, партия сейчас — в моменте величайшего испытания. После переживаний апрельского кризиса, когда неожиданно обнаружилось уродливо-свирепое лицо анархии, в нас углубились сомнения, и тем более трудно нам решиться не отзывать министров с их постов. Но и не смеем мы забывать, что именно наша партия есть хранительница государственного начала, а без нас — свободе грозит гибель. Да и решается вопрос лишь на короткий период — до созыва Учредительного Собрания, и как же в такой момент покинуть страну без руководства? Как не постараться изо всех сил продолжить начальный победный фазис революции? Затем: министры ныне становятся ответственны перед своими партиями, значит мы можем их отозвать, если наша программа не будет выполняться, — и наше сегодняшнее решение вполне обратимо.

Всё же выразил надежду Набоков, что в министерстве иностранных дел не произойдёт катастрофы. (Не слишком лояльно это звучало по отношению к Милюкову.) А Совет сейчас и сам стал в уязвимое положение правительства, ему предстоят те же испытания. Кого же наказывать? Совет без нас и тем более не выведет Россию из омута бедствий, не удержит власть, не доведёт до Учредительного Собрания.