Красное колесо. Узел IV. Апрель Семнадцатого - Солженицын Александр Исаевич

Кажется, Перо за эти несколько месяцев с 1902 на 1903 изряднейше отличился в „Искре”! Сперва стеснялся, а вот уже осмеливался выступать с теоретическими статьями наряду с Плехановым! И в решающем вопросе об отношении к либералам был целиком согласен с Лениным: они тянутся к социал-демократам, а мы их будем только бить и бить! (Засулич умоляла: мягче!) И становилось уже невыносимо: неужели заслуги его не будут оценены и его не введут в состав редакции „Искры”?!

Нет, Ленин — оценил. Ленин решил — ввести. И написал остальным членам редакции: кооптировать Перо на равных основаниях. Уже не один месяц он пишет в „Искру” в каждый номер, по статьям на злобу дня просто необходим нам. И он человек с недюжинными способностями, убеждённый, энергичный, пойдёт ещё вперёд, очень будет нам полезен. Правда, пишет со следами фельетонного стиля, чрезмерно вычурно (у самого-то Ленина не было вкуса), неохотно принимает поправки и уже изрядно недоволен, что его третируют как „вьюношу”. Не примем сейчас — упустим его, он поймёт как наше прямое нежелание. А ведь у него есть чутьё человека партии, человека фракции, он нам будет исключительно полезен. Нам нужно пополнение сил, и очень нужен в редакции 7-й член для удобства голосования.

Про удобство голосования было сказано мимоходом, а здесь-то и весь ключ. Уже несколько месяцев шли трения между Лениным и Плехановым по многим вопросам, и о проекте программы партии для предстоящего партийного съезда. Шестичленная редакция „Искры” всё явнее распадалась на две тройки — „старых” Плеханова-Аксельрода-Засулич, и „молодых” Ленина-Мартова-Потресова, и введением ещё более молодого задорного седьмого Ленин рассчитывал обеспечить себе перевес. Вослед Ленину тут же и Мартов написал Аксельроду убедительно. Но Плеханов раскусил манёвр, и не только категорически воспрепятствовал, а ещё и облил „вьюношу” при встрече изысканной недоброжелательной холодностью.

Но и Лев уже никогда не простил этого Плеханову!

А попадал — в тупик? Если нет движения в редакцию „Искры” — то куда? то что? Да от них от всех шестерых никогда не поступило ничего такого и сравнимо блестящего, как от него! Оч-чень было оскорбительно.

И с этим вскоре поехал в Брюссель на 2-й съезд партии. (Начался в складском помещении, полном блох, пытка делегатам. Потом перенесли в Лондон.) От кого же тут был Антид Ото? От „Сибирского социал-демократического рабочего союза” (придумал).

Ленин предусмотрительно подготовился к этому съезду, поучительный приём: заблаговременно посылал он близких ему эмигрантов в Россию, избраться от существующих (или несуществующих) с-д групп, они возвратились сюда делегатами, и теперь Ленин имел большинство. Для этого, правда, пришлось ещё разгромить особые требования Бунда — и Антид Ото и Мартов поддержали его против этих недопустимых еврейских притязаний на обособленность.

Весь раскол определился не самой съездовской работой, а — заранее уже накалившимися отношениями между Лениным и Плехановым, Ленин отказывался быть и дальше не первым в партии, а кому-то подчиняться. Не удалось создать в „Искре” отношения 4:3, —так теперь он предложил сократить редакцию „Искры” до трёх: Ленин-Плеханов-Мартов, а значит всё равно иметь перевес 2:1, — и вот это-то клином раздора вошло в съезд, проявиться могло в чём угодно, проявилось в первом параграфе устава.

Хотя и сам параграф был задуман не безобидно. Он обеспечивал перевес политической верхушки партии над численностью рядовых членов. И кто-кто, но непринятый Перо видел, к чему это сведётся: к единоличному железному главенству Ленина в партии, он будет — старшим, а ему 32 года, значит это продлится вечно, — а что ж тогда Антид Ото? где ж ему расцвести?

Хорошо этим колесом вертеть — плохо под него попасть.

Ужаснулся — пойти против своего покровителя? — и решился! — и выступил против Ленина: тот хочет вместо широкой партии рабочего класса создать спаянную кучку конспираторов!

Да он же не знал, что из-за этого пункта возникнет в партии великий раскол, — Лев бы ещё подумал? Он думал — это эпизод, через который сейчас перешагнём. Но, печальный парадокс, оказался в составе меньшинства. Вот судьба: всем характером — вместе с Лениным, полный жизненной силы, напора, твёрдости, воли, он и был бы сам на месте Ленина, если б Ленина не было, — а вот оказался в мятых рядах не дееспособных меньшевиков, — разве они годились для революции? Среди них нетрудно было стать и первым — но что это давало при расколотой партии?