Пламя над бездной - Виндж Вернор

– Я тебе скажу что. Мы общаемся с маленьким мальчиком, который рос на Страумлианском Просторе. Бо́льшую часть его сообщений ты читал в переводе на трисквелин. При этом теряются специфические обороты и ошибки, характерные для ребенка, для которого самношк – родной язык. Подделать это могли только взрослые… но даже это маловероятно, так я тебе скажу, пообщавшись с Джефри двадцать с лишним недель.

– Хорошо, предположим, что Джефри настоящий. Итак, мы имеем дело с восьмилетним пацаном, застрявшим на планете Когтей. Он сообщает нам то, что считает истиной. Я бы сказал, что кто-то его дурачит. Тому, что он видит собственными глазами, мы, вероятно, можем верить. Он утверждает, что разумными эти существа становятся только в стаях от пяти элементов или как-то так. Ладно. Поверим. – Фам демонстративно закатил глаза. Надо полагать, он уже успел прочесть, как редко встречается групповой разум по эту сторону Трансценденции. – Пацан говорит, что из космоса не видел ничего, кроме маленьких городов, и что все наземные постройки выглядят средневековыми. Примем это за чистую монету. Но! Каковы шансы, что эта раса настолько умна, чтобы решать в уме системы дифуров, воссозданные по намекам в твоем сообщении?

– Ну, были же люди с такими способностями. – Она могла бы назвать один случай из нюйорской истории, еще пару – со Старой Земли. Но если у стай такие дарования – обычное дело, то эта раса умнее всех известных ей природных видов. – Значит, средневековье у них не первое?

– Именно. Готов побиться об заклад, это колония, впавшая в темные века, вроде вашей Нюйоры или моей Канберры, только им подфартило очутиться в Запределье. У этих стайных песиков где-то работает компьютер. Возможно, он под контролем касты жрецов, возможно, у них больше ничего не осталось. Но они от нас что-то скрывают.

– Но зачем? Мы бы им все равно помогали. А Джефри нам сообщил, что эта группа его спасла.

Фам скорчил было старую снисходительную ухмылочку, но тут же посерьезнел. От этой привычки он искренне старался избавиться.

– Ты бывала на дюжине разных миров, Равна. И читала еще о тысячах, по крайней мере обзоры. Я знаю. Тебе наверняка известны такие сорта средневековья, о которых я никогда и понятия не имел. Но дело в том, что я там жил… так я думаю. – Последние слова он нервно пробормотал.

– Я читала про век принцесс, – мягко сказала Равна.

– Да… и я заранее извиняюсь за пренебрежение. В любой средневековой культуре клинок должен быть остер, как и мысль. Но для того, кто все это пережил, связь еще теснее. Понимаешь, даже если принять на веру все виденное и пересказанное Джефри, с этим королевством Тайного Острова что-то не так.

– Ты про имена?

– Шкуродер, Стальной, Когти, все такое? Грозные имена не обязательно что-то особенное значат. – Фам усмехнулся. – Знаешь, когда мне было восемь лет, я в числе прочих носил уже и такой титул: Властелин-Потрошитель. – Увидев лицо Равны, он торопливо добавил: – Нет-нет, ты что, я в этом возрасте видел от силы пару казней! Имена – лишь небольшой фрагмент картины. Я думаю об этом замке, каким описал его пацан: он, кажется, совсем рядом с кораблем. О засаде, из которой, как он считает, его спасли. Что-то не сходится. Ты спрашиваешь, какая им польза нас обманывать. Я смотрю с их точки зрения. Если там деградировавшая колония, они совершенно точно понимают, почему случился упадок. У них остались какие-то технологии, вдобавок они отъявленные параноики. На их месте я бы всерьез рассмотрел возможность заманить спасателей в ловушку, если те поведут себя беспечно или дадут слабину. А даже явись мы в полной силе… ты глянь, какие вопросы задает Стальной через Джефри. Он удочку закидывает. Пробует выяснить, что нам в действительности нужно: корабль беженцев, Джефри и дети в гибернаторах или что-нибудь на самом корабле. Когда мы прилетим, Стальной уже наверняка закончит прополку тамошней оппозиции. Нашими же стараниями. Думаю, что на планете Когтей нас ожидает тяжелый случай шантажа.

«А я думала, мы тут хорошие новости обсуждаем. – Равна перелистала недавние сообщения. Фам был прав. – Мальчик говорит правду, какой он ее видит, но…»

– Не понимаю, как можно изменить план. Если бы мы не взялись помогать Стальному против древорезчиков…

– Угу. Мы слишком мало знаем, чтобы поступить иначе. Как ни крути, а древорезчики кажутся реальной угрозой для Джефри и корабля. Я просто предлагаю обдумать альтернативные возможности. А вот чего мы точно не должны делать, так это интересоваться контрмерой. Если туземцы поймут, как отчаянно мы в ней нуждаемся, мы пропали. И пора бы самим немного дыму пустить. Стальной там болтает насчет постройки посадочной площадки для нас. В стенах своего замка. «Внеполосный-II», само собой, туда не влезет, но стоит ему подыграть. Скажем Джефри, что мы в состоянии отстыковаться от ультрадвигателя, совсем как его контейнеровоз. Пускай Стальной себе строит безвредные ловушки…

Он принялся насвистывать одну из своих странных «маршевых» мелодий.

– А насчет радио… Почему бы не сделать Когтям комплимент за такое усовершенствование нашей разработки? Интересно, что они ответят.

Фаму Нювену и трех дней не пришлось ответа ждать. Джефри Ольсндот заявил, что оптимизация – всецело его заслуга. Если верить мальчишке, потайных компьютеров там нет. Фама это не совсем убедило.

– Хочешь сказать, что у нас там по воле случая Исаак Ньютон на линии?

Равна не могла с ним спорить. Неимоверная удача, да, но… Она вернулась к ранним сообщениям. В языке и общих вопросах мальчик был вроде бы самый обычный для своего возраста. Но временами, когда ситуация требовала математической интуиции, а не формальной, заученной математики, Джефри выдавал потрясающие идеи. Некоторые беседы состоялись в отличных условиях, когда время ожидания ответа не превышало минуты. Все выглядело слишком естественно, чтобы подозревать ложь, что бы там ни воображал Фам Нювен.

«Джефри Ольсндот, я очень хотела бы с тобой познакомиться».

Всегда были какие-то хлопоты: проблемы с программой развития Когтей, страхи, что безжалостные древорезчики атакуют Стального Владыку, тревоги по поводу деградирующих двигательных шипов или зонной турбулентности, дополнительно замедлявшей продвижение «Внеполосного-II». Жизнь текла своим чередом, скучная, унылая и тревожная одновременно. А все же…

Однажды ночью, примерно через четыре месяца полета, Равна проснулась в каюте, которую делила с Фамом. Возможно, ей что-то снилось, но она не помнила, что именно; впрочем, не кошмар. В комнате не было никаких шумов, ничего, что могло бы разбудить. Рядом громко похрапывал в своем гамаке Фам. Она подсунула ему руку под спину и нежно привлекла к себе. Дыхание его переменилось, он пробормотал что-то спокойное, неразборчивое. Равна считала, что секс в невесомости совсем не так доставляет, как судачили некоторые, но обычный сон рядом с кем-нибудь… в невесомости он куда уютнее. Легкие, нежные объятия, без усилий.