Ночной молочник - Курков Андрей Юрьевич

Дима кивнул.

– А мой кот?! – спросил он вдруг озадаченно.

– Ваш кот – это ваши проблемы, – довольно резко ответил милиционер и вышел на улицу.

Дима закрыл за ним дверь на засов.

Задумался. И задумался действительно о Мурике, о том, что надо его где-то похоронить.

Медленно побрел в спальню. Набрал по телефону справочную службу.

– Тридцать восьмая слушает, – прозвенел из трубки бодрый женский голос.

– Скажите, а в Борисполе есть кладбище для животных?

– Такой информации у нас нет, – ответил голос.

«Ладно, поедем в Киев», – подумал Дима.

Подошел к окну, сдвинул в сторону занавески и попал под теплый солнечный луч. Зажмурился. Услышал звонкую капель за окном. Открыл форточку. Порыв свежего воздуха отогнал от лица Димы запах коврового нафталина.

Два часа спустя он шел с дорожной брезентовой сумкой в руке по центральной аллее Байкового кладбища. В сумке в отдельном полипропиленовом пакете лежал мертвый Мурик, завернутый все в то же бывшее белое махровое полотенце, Там же лежали саперная лопатка, прихваченная из гаража, и в отдельном кулечке чекушка водки на березовых почках, стопочка, кусочек соленого сала, корочка черного хлеба и чищеная луковица.

Солнце поднялось уже почти под самый купол неба. Среди блестящего темного мрамора памятников пели птицы. Бюсты, барельефы и выгравированные в камне портреты великих покойников медленно проплывали мимо и оставались за спиной у Димы. А он шел в глубь кладбища, туда, где не было живых. Пройдя еще метров двести, остановился и оглянулся. Никого. Одна узенькая аллейка уходила теперь направо, другая – налево. Осмотревшись, Дима остановил взгляд на бюсте какого-то генерала. Подошел к могиле. Увидел на груди бюста две звезды Героя Советского Союза. Перевел взгляд на соседнюю могилу. Там тоже покоился генерал, только на его бюсте была изображена одна звезда героя.

Дима опустил сумку на землю. Задрал голову вверх, посмотрел на небо, словно проверяя: а не следит ли за ним сейчас сам Господь Бог.

На чистом голубом небе было удивительно пустынно: ни птиц, ни самолетов, ни облаков.

– Ну, с Богом, – сказал сам себе Дима. Наклонился. Вытащил из сумки саперную лопатку и стал выкапывать ямку между могилами двух генералов. Земля поддавалась легко острому штыку лопатки.

Углубив ямку до полуметра, Дима опустил туда полотенце с Муриком. Засыпал кошачью могилку землей. Подправил тыльной стороной лопаты невысокий могильный холмик. Потом присел на скамеечку у памятника дважды Герою Советского Союза. Разложил там свой поминальный обед. Выпил стопочку. Натер корочку хлеба сначала луком, а потом салом. Закусил. И звонкое пение птиц зазвучало вокруг него намного громче. Удивительное ощущение внутреннего уюта возникло у Димы. Он налил себе еще водки. Посмотрел мечтательным, умиротворенным взглядом по сторонам. Подумал о том, что мир хороший, добрый и даже чудесный иногда. Подумал, что ощущение счастья может возникать без причины, а может и даже по какой-нибудь печальной причине, например, как в этот день.

Он пил водку маленькими глотками, жевал ароматный черный хлеб, и не хотелось ему никуда отсюда уходить. Не хотелось возвращаться из пленительной тишины этого кладбища в суетливый шумный мир, переполненный чужими жизнями, чужими голосами и проблемами.

Солнце грело по-весеннему, и Дима расстегнул молнию на куртке и снова задрал голову к небу. И почувствовал себя просто тварью божиею, которая хочет только жить да жизни радоваться, поручив свою судьбу и защиту всевышним небесным силам.

83

Киевская область. Макаровский район. Село Липовка

Малыш проснулся и расплакался, когда Егор подъезжал к макарову. До Липовки еще шесть километров. Рассвет серебрит край неба. Дорога пустынна и легка. Только глаза сомкнуться хотят.

Вдоль дороги кучи грязного снега. Сюда весна придет чуть позже, чем в Киев. Все лучшее, так уж давно повелось, сначала приходит в город, а только потом добирается до села. А иногда и не добирается вовсе. Но весна доберется обязательно. Обязательно и скоро.

Макаров остался позади. Малыш плачет, и удивительно к месту и вовремя этот тонкий плач. Пускай до самой Липовки плачет, тогда Егор точно не провалится в мгновенную, но смертельно опасную дрему. Эта усталость недолгая. Минут двадцать переждать, и она отойдет на шаг-другой, чтобы попробовать свалить его, Егора, позже.