Ночной молочник - Курков Андрей Юрьевич

Внутри было тепло. С экрана телевизора, свисавшего на кронштейне с потолка, пела немецкая группа «Раммштайн». Из-за их мрачного, но ритмичного рева атмосфера показалась Веронике вполне уместной для их маленького грустного застолья.

Женщины взяли по бокалу пива и по котлете по-киевски.

– Вечная память, – проговорила Дарья Ивановна и приподняла свой тяжелый пивной бокал.

Отпили, не чокаясь. Как положено.

– Девять и сорок дней отмечать не будем? – спросила вдруг Анна.

– Да они же давно прошли, – Дарья Ивановна махнула рукой. – Мне вообще кажется, что мы их не сегодня утром похоронили, а еще два года назад!

– А зачем ты такой веселый костюм Эдику надела? – спросила Вероника, которая никак не могла забыть, насколько странным выглядел муж Дарьи Ивановны в гробу – легкий летний белый костюм в тонкую вертикальную синюю полосочку, да еще ярко-красный носовой платочек из нагрудного карманчика торчит. А под пиджаком – светлая футболка.

– Это ведь его любимый костюм! – Дарья Ивановна перевела взгляд с бокала на подругу. – Он ему идет! Разве нет? – и взгляд Дарьи Ивановны перебрался на Анну.

– Конечно, идет! – встала на защиту подруги Анна. – А ты видела, какой у него румянец был! мой Вася совсем бледный лежал, а у Эдика такой румянец!!!

– Ой, куда теперь всю его одежду девать? – вздохнула Дарья Ивановна. – У твоего Сени какой размер?

– Пятьдесят второй, – ответила Вероника.

– Да, но он у тебя повыше Эдика. И руки длиннее…

– Да отдай все бомжам! – посоветовала Анна.

– Бомжам? Ты что? Они же все испачкают, изорвут! Они ведь вещи хранить не умеют! – Дарья Ивановна после своих слов задумалась, но тут же мотнула головой и, бросив на своих подруг странный, озорной взгляд, таинственно улыбнулась.

– Так, – сказала она решительным голосом. – Мы не правильно пьем! От пива у нас будут мрачные мысли накапливаться! Допиваем и доедаем, и пошли отсюда!

Пятнадцать минут спустя они уже сидели в баре «Дали», до которого от «угла трех кафе» было десять шагов. Сидели и ожидали заказанной текилы.

В баре пел Фрэнк Синатра, за угловым столиком веселилась компания немцев, а над их головой по телевизору беззвучно выступал президент страны, видимо, с каким-то обращением к гражданам. Но граждане и гражданки в баре не нуждались в президенте.

Выпитая текила развеселила трех подруг. И действительно, говорили они теперь совершенно о другом. Ни слова о похоронах, о покойниках и о прошлом.

Веронике тоже стало легче на душе. И усталость куда-то исчезла.

– А мы с Сеней девочку удочеряем! – сказала она, дождавшись паузы в разговоре, паузы, своей длиннотой определявшей назревшую смену темы разговора.

– Еще три текилы! – радостно выкрикнула Дарья Ивановна, обернувшись к проходившей мимо официантке.

98

Город Борисполь. Вечер

Вечерний воздух, наполненный нежной, не холодной влажностью, бодрил кожу лица. Они шли с Валей под руку. Тяжеловатую хозяйственную сумку с банковским полотняным мешочком, полным полтинников, Дима нес в левой руке. Тяжесть была приятной, но навевала философские мысли. Мысли о том, что все хорошее, да и, наверно, все плохое тоже, в этом мире взаимосвязано. Вот сегодня он успел и детский сад разыскать, и священника. Все успел, только сюда, к жене, в зал игровых автоматов на десять минут опоздал. А оказалось, что сменщица Валина Соня, живущая около кладбища, как обычно опаздывает. «Поиграй пока!» – отправила его жена к автоматам. Он и пошел к тому автомату, у которого уже несколько раз выигрывал. И автомат словно узнал его. Поначалу никакой надежды не давал, а потом сразу три апельсина в одну линию! И полное корытце желтых, блестящих полтинников!

«Ну прямо как премия!» – думал Дима на ходу, ощущая немалый вес сумки.

– А ты хорошо по углам побрызгал? – вопросом отвлекла его от философских мыслей Валя.

Мимо, громко покачиваясь на ухабах неровной дороги, проехал грузовик – полный кузов мешков с цементом. В нос Диме ударил неприятный запах стройки. Он шагнул в сторону от дороги, увлекая Валю за собой.

– Да, хорошо. Если хочешь, можно еще разок – там, в бутылке, еще осталось, – вернулся он к разговору.

– Знаешь, твоя сестра уезжать отсюда хочет, – после паузы снова заговорила жена.

– Куда? – удивился Дима.

– Или в Канаду, или в Саратов.