Ночной молочник - Курков Андрей Юрьевич

Вероника кивнула:

– Я сейчас, только Дарьюшке позвоню, вместе с ней прогуляемся, и то комфортнее будет.

– А она уже знает? – удивился Семен.

– Конечно!

В одном из пакетов, привезенных водителем Васей, Семен нашел с десяток разных детских одеялец, в другом – три комбинезончика. Приготовить малышку к первому выходу на улицу не составило труда.

Семен вынес коляску на улицу, Вероника спустилась с ребенком на руках.

– Позвонишь, когда нагуляешься, – сказал Семен. – Я подремлю немного. Вечером надо по делам!

Уже заходя в парадное, он заметил краем глаза спешащую к Веронике навстречу Дарью Ивановну. Одетая в широкое и длиннополое кашемировое пальто синего цвета, она размашистым шагом переходила дорогу. Лицо ее было возбужденно-розовым, на губах – улыбка верующего человека, возвышенная и благостная.

Семен поспешил захлопнуть за собой двери парадного. Поднимаясь на четвертый этаж, почувствовал общую усталость. И от событий вчерашнего вечера, и от бессонной ночи. Эта усталость была сладкой, как усталость спортсмена, только что поставившего мировой рекорд.

113

Киев. Улица Стрелецкая

– Ой, личико покажи! – попросила Дарья, наклонившись над коляской.

Вероника осторожно приоткрыла личико малышки и, заметив, с какой жадностью разглядывает ее ребеночка подруга, ощутила в душе материнскую гордость, словно сама родила малышку.

– Послушай, мы же с тобой так и не сходили за венком, – Дарья Ивановна подняла взгляд на Веронику. – Давай пойдем сейчас, снимем. Потом прогуляемся в мою сторону, я его домой занесу. А после этого можно и в кафе присесть. Она, вон, спит! – Дарья кивнула на коляску.

– Хорошо, – согласилась Вероника.

Они подошли к «углу трех кафе». Остановились у венка.

Взгляд Вероники ушел на недавно появившуюся на стенке видеокамеру наблюдения. Ей показалось, что камера была нацелена именно на венок.

Дарья Ивановна задумалась о чем-то. Видимо, набиралась решительности, чтобы исполнить задуманное.

«Сначала мужа в могилу, – подумала Вероника, наблюдая искоса за подругой, – потом и венок туда, на кладбище! Она ведь теперь к Сениному психиатру ходит. Может, это он ей подсказал?»

– Ну, все! – выдохнула решительно Дарья Ивановна. Протянула обе руки к венку, сняла его с гвоздя. Обернулась на Веронику. – Пойдем!

Вероника развернула коляску, и они отправились назад. Выражение лица у Дарьи Ивановны стало грустно-задумчивым. Венок она несла в руке, как сумочку, словно вообще о нем забыла.

– Эй, стойте! – донесся до них громкий мужской окрик.

Вероника обернулась и увидела бегущего в их направлении парня.

– Стойте! Я вам говорю! – кричал он на бегу.

Вероника остановилась, посмотрела по сторонам, проверяя, за кем он бежит.

Но парень бежал к ним.

– Куда это вы венок забрали?! – отдышавшись, сердито спросил он у Дарьи. – Кто вам разрешил?!

Дарья Ивановна смотрела на него с немым недоумением во взгляде.

– Что вы имеет в виду? – спросила она после минутной паузы.

– Зачем вы венок сняли? Дайте его сюда!

Парню было лет двадцать. Он явно нервничал.

– Это мой венок! – спокойно заявила Дарья Ивановна. – Я его сама там повесила, сама сейчас и сняла…

– Пойдемте к начальству! Так нельзя! – сказал парень, и рука его потянулась к венку.

Дарья Ивановна машинально отвела руку с веночком за спину.

– А зачем мне ваше начальство? Я с ним однажды уже договаривалась!

– Я вас очень прошу, пойдемте! Я же только охранник. Вы сами шефу скажете, что забираете венок, тогда и ко мне претензий не будет! – Парень перешел на жалобный тон.

Дарья перевела взгляд на Веронику. Пожала плечами.

– Ладно, пойдем! – сказала.

Через две минуты Вероника осталась стоять с коляской на углу, а Дарья с венком зашла внутрь.

Ее не было минут пятнадцать. Но когда она вышла – ее взгляд был таким же застывшим, как и выражение лица. Словно ее загипнотизировали или очень сильно удивили.

Она прошла мимо Вероники и повесила веночек на гвоздь.

– Что? Что они тебе сказали?! – громко, чуть ли не криком спросила ее Вероника, сгорая от любопытства.

– Потом, потом, – заторможенно ответила Дарья. – Проведи меня домой, а то мне не очень хорошо.

Дальше, к неудовольствию Вероники, они шли молча. Только малышка, просыпаясь, издавала тонкие, жалобные звуки.